Поговорили с Натальей Гудович о работе над коллекцией, творческом видении и будущем мира искусства.
В середине июня Art Flash и художник Наталья Гудович выпустили совместную коллекцию. В неё вошли футболки, бомберы, свитшоты и худи. Дизайном для вещей послужили изображения с картин Натальи из двух последних циклов её работ – New Humanity и «Эдем». В своих работах художник переосмысляет классические образы мирового искусства, погружая их в современность и предлагает зрителям подумать, как будут меняться привычные ценности.
Расскажи, как строится твой творческий процесс?
Я всегда начинаю с идеи, и уже потом к ней подбирается визуальный образ. Я получала академическое образование, училась в МГАХИ им. В. И. Сурикова, поэтому стараюсь придерживаться классических эстетических образов. Мне как художнику чужда эстетика постмодерна, хотя я его люблю – также как всем нам нравится нигилистическое и смешное. Мне же близко серьёзное искусство, и образы я стараюсь подбирать соответствующие.
Но в твоих произведениях есть переосмысление классических образов на современный лад. В этом смысле у тебя есть определённый постмодернистский взгляд.
Те образы, которые я заимствую – это образы художников. Скульптура Бернини «Аполлон и Дафна», изображение которой я использую в своих работах, – всё это мифологическое. Бернини подбирал конкретных персонажей, определённую пластику фигур. Я же беру готовый визуальный образ и работаю с ним. Это заимствованный из постмодерна приём: когда ты не создаешь что-то новое, а берёшь уже существующее и наделяешь это иными смыслами.
А что в этой работе самое сложное?
Я люблю своё дело. А когда любишь, то всё просто.
У тебя есть миссия как у художника?
У меня есть образовательная миссия. Параллельно с написанием картин я работаю директором художественной школы и преподаю искусство. А что касается миссии в самом искусстве, то сначала хочется определиться с терминами.
Искусство – это альтернативный способ познания, такой же, как физика, математика или любое другое творчество, например, литературное, музыкальное. И в этом плане моя миссия – развивать этот взгляд в себе, оттачивать его на профессиональном уровне.
Какие ценности ты хочешь передать своим ученикам?
Такой науки, как искусство, в педагогике не существует. Ты просто учишь тому, что знаешь сама. Но есть ценности, которые мне важно передавать своими произведениями. Для меня это качество изобразительной работы. Начиная с Дюшана актуальное искусство перестает быть изобразительным в его классическом понимании, на первый план выходит идея. Но ведь навыки художника и его мастерство делают эту идею убедительнее. Интересная идея, выполненная в плохом качестве, не будет впечатлять. Поэтому я стараюсь развивать у своих студентов навыки изображения и любовь к оттачиванию деталей. Да, это большая работа, но это нужно уметь делать.
Я считаю, что сначала важно научиться правилам, чтобы потом экспериментировать и нарушать их. Тогда это интересно и свежо. У многих современных художников сильные идеи, но их навыки не позволяют эффектно их преподнести. К сожалению, таких большинство.
Получается, исполнение для тебя на первом месте?
Исполнение важно также, как и важна идея. У нас в России произошел разрыв между исполнением и идеей. Академическая среда делает большой акцент на качестве визуального, оставляя для концепции небольшую роль, например, в пластике работы. А современные институции, например Школа Родеченко и «База», которые занимаются очень полезными вещами и тренируют студентов на создание концепций, мало внимания уделяют исполнению. Зачастую у российских современных художников не хватает насмотренности, и их проекты не выходят на международный уровень. В идеале эти два подхода следует объединить, и в какой-то мере способствовать этому – моя миссия.
Для тебя искусство – это работа?
Когда ты приходишь в академию, тебе говорят, что художник – это не профессия, художник – это жизнь. Ты просыпаешься и засыпаешь с этим, думаешь об этом во сне. Это круг жизни, из которого уже не выйти.
Ты работаешь с идеями постгуманизма. Почему ты выбрала такой фокус?
Я рано в своей жизни столкнулась со смертью, и меня всегда интересовала идея вечной жизни, её противопоставление всему мертвому. Причём вечная жизнь понимается мною не в негативном смысле, а как нечто положительное, позволяющее продлить своё существование. Я активно изучала эту тему, читала про разные проекты, исследующие постгуманизм. Идея проникла мне в подсознание, а из него – в моё творчество.
А как эти идеи переплетаются с твоей работой с детьми?
Я много думаю о будущем, как в контексте постгуманизма, так и в контексте своей образовательной деятельности. Недавно мне написали родители шестиклассников с просьбой ответить на призыв ректора МАРХИ не закрывать кафедру архитектуры, потому что их дети планируют туда поступать через 5 лет. Мне кажется, что за это время может многое измениться. Вообще, эта нервозность присуща людям сегодня, их пугают постоянные изменения, ведь они понимают, что уже не успевают за ними. Ритм становится стремительнее, родители планируют жизнь ребенка ещё за 10 лет до его рождения.
Мне кажется, что сегодня надо учиться универсальным вещам – тайм-менеджмент, целеполагание, трудоспособность. А к этому еще важно получить хорошее базовое образование. Это лучшее, что можно дать сегодня детям. Все меняется быстро, и сказать, кто сможет попасть в будущее, сложно.
При этом ты – художник, и эта профессия в коллективном сознании не кажется стабильной.
Такое отношение было раньше, детей отдавали в музыкальные и художественные школы для развития общих способностей. Сегодня же в художественных школах – большой бум. Родители понимают, что искусственный интеллект заменит все усредненные профессии: бухгалтеров, менеджеров и других. Останется только креативный класс, но он может существовать в любой сфере. Поэтому мне кажется, что важно культивировать в детях универсальные умения.
Другой вопрос, кто может этим навыкам научить. Вопрос кадров стоит остро. Я сейчас пишу книгу и думаю о преподавании искусства в школе. Если детям его преподает завхоз, как это часто бывает в провинции, понятно, что ты не будешь любить творчество. Но когда искусство ведет практикующий дизайнер или художник, у которого много проектов и насыщенная жизнь, дети сами этим загораются и начинают интересоваться.
Ты говорила, что работаешь с творчеством мастеров прошлого. У тебя есть любимые художники?
Мне близка философия и эстетика эпохи Возрождения, а также более поздние эпохи, например, Барокко. Поэтому большинство моих работ берут начало именно там. Возрождение наследует идеи Античности, и в искусстве этих двух периодов меня привлекает неограниченность. Если посмотреть на Средние века, то искусство там просто не могло развиваться, люди мало придавали значение чему-то, что не имело материальную ценность. Для меня важна свобода и эксперименты, поэтому образы художников Возрождения для меня максимально близки.
Давай поговорим про твою совместную коллекцию с ArtFlash. Как ты начала сотрудничать с брендом?
Когда создатель проекта «ARTПатруль» Юра Омельченко выпустил свою коллекцию с цитатами знаменитых деятелей российского арт-рынка совместно с ArtFlash, я познакомилась с Милой, основательницей бренда. Мне понравилась продукция ArtFlash – и качество вещей, и сам дизайн. А потом Мила предложила сделать совместную коллекцию, и я согласилась.
В чем концепция коллекции?
Мы поставили перед собой задачу: с одной стороны, транслировать ту философию, которая заложена в моих произведениях, с другой – отразить качество современного искусства качеством вещей. Потом мы выбрали несколько самых значимых работ из моей последней серии. Они послужили дизайном для футболок и свитшотов.
Что для тебя как художника значит коллаборация с брендом одежды?
Мне приятно, что мои картины тиражируются, и о них будет узнавать все больше людей. А ещё мне важно, что это качественная коллаборация, которая позволит мне найти единомышленников. У Art Flash – определённая аудитория, и мне хотелось бы, чтобы её представители узнала о моём творчестве.
Как ты думаешь, какой смысл будут вкладывать в коллаборацию покупатели?
Интерпретация искусства может продолжаться бесконечно. Одно дело, что вкладывает автор в произведение, и совсем другое, что в нем видит зритель. Уже в самом искусстве заложены разные уровни понимания. Если посмотреть на мою последнюю серию работ «Эдем», в которой есть изображение обнаженных мужчины и женщины, статично взаимодействующих с гаджетами, то можно найти множество смыслов. Это и про новую сексуальность, когда секс переходит в виртуальную реальность, и отсылка к библейской притче про Адама и Еву. Каждый зритель будет видеть в ней что-то свое в зависимости от насмотренности и начитанности.
Обладание вещью с изображением картины говорит про определенную приобщенность. Любой знак отличия, а такие вещи – это знак отличия, приобщают тебя к какой-то группе. Люди, которые будут носить эту коллекцию, – любят и ценят искусство, и это может стать их идентичностью. Мне бы хотелось, чтобы вещи с изображением моих работ понравились активным, понимающим, что происходит в мире, и стремящимся быть ближе к культуре людям.
Расскажи про работы, которые послужили идеями для коллекции.
Это картины из двух циклов – New Humanity и «Эдем». Первый цикл New Humanity посвящен теме нового человечества, в котором люди перестанут воспринимать реальный мир как таковой, а образы и объекты превратятся в симулякры. Эта идея переплетается с работами эпохи Возрождения, наделяя их новыми смыслами и оживляя героев того периода. Персонаж и образ становятся равными, и мне было интересно исследовать этот феномен.
Второй цикл «Эдем», название которого переводится как рай, обозначает место, в котором когда-то жили Адам и Ева. Для меня это история про сексуальность и отсутствие гендера, нечто идеалистическое. Но это не точка, когда человек достиг идеала, это момент перехода к нему. Я наблюдаю эти процессы сейчас: клонирование и киборгизация, за которыми мне очень интересно наблюдать.
В коллекцию вошли вещи с изображением четырех картин. «Вечная любовь» переосмысляет миф о Дафне и Аполлоне, в ней скрывается двойственность, ведь любовь неотделима от страданий. Любое качественное преображение требует кризиса, перебарывания себя.
Работа «Vici» отсылает к фразе Цезаря «Veni, vidi, vici», которая переводится как «Пришёл, увидел, победил». Картина противоречит этому высказыванию. Все идет в обратной последовательности, и в работе я хотела показать принцип, который сама же проповедую – никогда нельзя останавливаться на достигнутом. Когда ты победил, значит на тебя легла огромная ответственность. Когда ты чего-то добился, то чтобы держаться на этом уровне, придется прикладывать еще больше усилий.
Следующая работа с изображением непорочной девы Данаи. Легенда гласит, что Зевс перевоплотился в золотой дождь и слился с ней. В этой истории я увидела метафору цифровой реальности. В этой работе не физические процессы переходят на мир виртуального, а напротив, виртуальное воплощается в реальности. И последняя работа про Амура и Психею продолжает тему сексуальности. В ней уже два человека, что обостряет проблему и делает работу более телесной.
Что бы ты хотела сказать людям, которые будут носить твою коллекцию?
Хочется передать: «Любите жизнь и несите в себе красоту».
