Как меняется искусство перформанса в современном мире? Что движет авторами, работающими с этим медиумом? Александра Тен и Алёна Саакян — художницы, исследующие телесность, пространство и взаимодействие зрителя с искусством. Специально для ART FLASH они рассказали о первых шагах в перформансе, своих мыслях о том, что такое искусство действия и о процессе создания работ.
Александра Тен (1998) — видеохудожник. Фокус интересов — сложная по структуре идентичность мест, объектов и людей, memory studies. Тен рассматривает тему стандартизации, восприятия пространства: личного и публичного. Работы находятся в частных коллекциях и музеях. Резидент галереи Shift.
Алёна Саакян (2002) — художница видео и перформанса. В своих работах затрагивает темы межличностных отношений, утраты, поиска своего места в мире, телесности, заботы, проявления феминности. Проекты Алёны выставлялись в таких местах, как ММОМА, галерея Электрозавод, ЦТИ Фабрика.
Что такое перформанс лично для вас?
Александра Тен
Для меня перформанс — история о человеке в определенной ситуации. Контекст и тело равнозначны. Все партиципаторные практики всегда привязаны к конкретному месту, потому что оно определяет концепцию, так или иначе. Будь то галерея или поле, художник никогда не абстрагирован от ландшафта, в котором работает.
Алёна Саакян
Для моей практики очень важно понятие перформативности, и в видео работах в том числе. Мне кажется, главное, что отличает обычное действие от перформативного — это осознание самим художником присутствия зрителя. Либо в момент действия, либо после, если это видео-документация. Перформанс появляется, по сути, только в тот момент, когда художник обнаруживает на себе чей-то взгляд и начинает действовать для кого-то.
Что вы делали до перформансов и как пришло понимание, что нужно начать?
Александра Тен
До современного искусства я занималась тем, чем обычно занимаются все, кто выбирает творческий путь, — академическим рисунком. Проучившись какое-то время в МГАХИ
им. В.И. Сурикова, я четко поняла: что-то идет не так. Если в академии не «прет», значит,
надо попробовать другой подход.
Поступление в Школу Дизайна НИУ ВШЭ было для меня логичным этапом. Первый год
я говорила себе, что понимаю все, кроме перформанса. После первого года обучения
я поехала в «Летнюю школу» к Диане Мачулиной и Александре Артамоновой в мастерскую перформанса. После лекции Саши во мне что-то щелкнуло. Моей первой работой стал проект «(-CH₂-CH₂-)n». Видео стало первым успешным проектом: попало на биеннале перформанса в Шотландии, с ним я вошла в шорт-лист в номинации «дизайн-перформанс» на биеннале «Золотая пчела» в Москве. Сейчас, оглядываясь назад, понимаю — все, что
я смотрела в детстве и подростковом возрасте вело меня к перформативному жесту,
а в «летней школе» это наконец-то концептуализировалось.
Алёна Саакян
Мне кажется, я очень много в течении жизни думала про перформативность. В какой-то момент, еще в раннем возрасте, я осознала, что, совершая какие-то действия, одновременно в голове представляю, как они выглядят со стороны. Как будто делаю их не только для себя,
а еще и для условного, воображаемого зрителя.
Я пыталась найти этому причины и поняла, что во многом это происходит из-за того, что
я женщина. У Бергера в книге «Ways of seeing» очень хорошо обозначена разница между мужской и женской гендерной социализацией. Мужчина просто совершает какое-то действие, а женщина совершает действие и одновременно думает о том, как оно будет увидено. То есть у женщин внутри есть наблюдатель и наблюдаемая. «Наблюдатель» смотрит «мужским» взглядом, потому что мы живем в патриархальном обществе, а «наблюдаемая» — как раз женщина. Поэтому, мне кажется, перформить в целом свойственно
именно женщинам.
Когда я поняла, что это природно для меня, захотелось углубиться в тему. Предыдущие два года я изучала наготу и перформативные состояния обнаженного тела, а до этого долгое время телесность в целом. Именно это исследование легло в основу перформанса «Открытое тело» — моего первого проекта со зрителями. До этого у меня были видео-работы, которые можно классифицировать как документацию перформанса, например, ME-SKIN.
Саша, расскажи как ты сейчас смотришь на свои ранние проекты. Что бы исправила, может быть, а что нравится в работах?
Александра Тен
Свой первый проект я сняла в 2019 году. В этом году я поймала себя на мысли, что ранние работы наделены предельной открытостью. В них много правды, простая, местами заурядная съемка, однокадровость. Из минусов — меня никто не учил снимать видео изначально, некоторые работы в очень плохом качестве.
Почему ты выбрала именно видео-перформанс, а не перформанс со зрителями?
Перформанс упирается в возможности тела и пространства. Не всегда возможно
пригласить зрителей. Классическое живое действие для меня ближе к театральному,
где каждый выход — это событие. Даже если художник идет по сценарию или повторяет
уже осуществленную когда-то практику, это все равно новый выход и новая
эмоциональная отдача.
Я часто думаю о создании перформанса со зрителями, но пока не нашла жеста, который хотелось бы осуществить в их присутствии. Мое искусство — это искусство одиночества, поэтому предпочитаю созерцание работ немного отстраненно, через экран. Кроме того, видео-перформанс ближе к кино и видеоарту, он находится в спектре moving image.
Здесь есть однокадровые видео, документации. Снимаем от точки входа до точки выхода
из перформанса. Бывают иные, сложносочиненные работы, где я работаю непосредственно
с движущимися изображениями и технологиями, если концепция позволяет.
Чем видео-перформанс отличается от кино или клипа?
В кино или клипе актер может отыграть хоть 100 дублей, пока режиссер не добьется наилучшего результата. Несмотря на то, что видео-перформанс — сконструированная ситуация, здесь нет лжи. Лучший кадр — всегда первый. Кино может эксплуатировать человека, а перформанс нет. В него входишь честно, без страха.
Алёна, расскажи о перформансе «Открытое тело»,
в этом марте ему исполнился год.
Алёна Саакян
Перформанс «Открытое тело» — это воссозданный опыт нахождения в женской раздевалке. Это единственное место, в котором могут одновременно находиться и обнаженные, и одетые люди — это будет естественным. У меня есть очень яркое воспоминание из школы, когда
я ходила в бассейн. Я была подростком и стеснялась своего изменившегося тела, старалась переодеваться так, чтобы не оказываться голой полностью. Я, например, сначала снимала кофту, потом надевала верх купальника, затем снимала штаны и надевала низ купальника. Мне казалось, что если я полностью разденусь, то окажусь в слишком уязвимом положении.
Одновременно с этим я смотрела на других женщин и они казались мне невероятно красивыми. Особенно уже взрослые или пожилые: с объемными ляжками и округлой спиной. Они были уверены в своей наготе. Могли стоять посреди раздевалки голые и, не торопясь, наносить крем — ничего не стесняло их движения. Меня заворожил этот образ.
«То, чего зритель ожидал — не произошло»
Мне хотелось сделать работу именно про проживание собственной телесности.
У перформерок были разные роли. Я, например, играла себя-подростка и раздевалась
по частям. Какие-то девушки, наоборот, исходя уже из своего опыта, более раскрепощенного, раздевались полностью и свободно ходили по галерее-раздевалке.
У Ванессы Бикрофт есть перформанс, где 100 обнаженных женщин стоят в галерее и просто смотрят на входящего зрителя. Если представлять эту ситуацию, может показаться, что голые женщины были очень уязвимы. Но получилось ровно наоборот: перформерки вызывающе
и уверенно смотрели на зрителей, и тем становилось неловко, они отводили взгляд или уходили. Привычная нам расстановка сил переворачивалась, перформеры будто уже не были обнажены. Как писал Агамбен: нагота не осуществилась. То, чего зритель ожидал —
не произошло. Меня заинтересовала эта динамика и я решила подробнее изучить взаимоотношения одетого зрителя и голого перформера.
В твоем перформансе хорошо показана эта динамика.
Да. Я специально сделала перформанс зимой, чтобы зрители были в куртках, и создавался еще больший разрыв между одетыми и раздетыми людьми. В помещении быстро стало душно, так как было много народу. Некоторые зрители рассказывали, как хотели снять куртки, но боялись, что другие примут их за участников действия. Потом у них возникала мысль — вдруг захочется раздеться дальше, обстановка к этому подталкивала. Это было очень интересно.
Саша, расскажи подробнее о перформансе «Сфера»
и процессе его создания.
Александра Тен
Видео-триптих «Сфера» — это попытка понять, как соотносится публичное и личное пространство между собой. Я бы назвала это видео-перформативным исследованием.
Для этих целей я использую три пространства: поле, музей и бассейн. Здесь есть шар около двух метров — среднее значение личного пространства в европейских странах.
Подготовка и процесс съемок всегда остаются вне поля зрения, но они неизменно интересны. Поле мы снимали первым — в Подмосковье. Все, что могло пойти не по плану, случилось. Сразу после съемок я порвала штаны — они разошлись по шву. Через минуту от холода выключился телефон. Единственное, что было рядом с этим полем, — ларек у трассы, где мы хотели попросить зарядить телефон. Конечно же, оказалось, что полчаса назад у них отключилось электричество. Нам повезло только в одном: около ларька стояло такси,
и водитель согласился отвезти нас домой.
Мне хотелось улучшить работу, и мы отправились в поле во второй раз. Честно скажу: оказалось, что повторный кадр не цепляет. Если он не цепляет меня, он не зацепит
и зрителя. Это бесполезно.
Ты всегда снимаешь перформансы с первого раза?
Первый кадр — всегда самый лучший. Я не снимаю кино, здесь нет задачи достичь идеальной картинки. Перформанс живой, неоднозначный. В нем есть точка входа и точка выхода. И само пространство перформанса, в котором ты живешь. Как ты его проживешь?
Ты живешь всегда по разному. Но первый раз — он настоящий.
Как вы себя ощущаете в процессе перформанса? Какие мысли, на чем концентрируетесь?
Александра Тен
Ты точно не можешь зайти как человек — что-то меняется. Состояние, ощущение тела, пространство. Это очень похоже на транс. Ты делаешь что-то, даже иногда не осознавая,
что это происходит. Например, «Кристина» — видеопроект с перформативными элементами. Съемки длились около пяти часов в неотапливаемом доме с разбитыми окнами. Я играла роль владелицы обувного производства. На мне были мини-шорты, свитер, шуба нараспашку и высокие сапоги. Даже в обычной одежде ты замерзнешь за час при -10°C,
а тут пять часов. На съемках ты не чувствуешь холода, физическая боль переживается
иначе. По-настоящему плохо становится, когда выходишь из кадра.
Алёна Саакян
Во время своего перформанса я точно
не думала о том, что он происходит.
Я сконцентрировалась на своих действиях
и просто отнеслась мыслями куда-то, музыка могла играть в голове или что-то подобное.
Сначала было очень страшно выходить. Когда я шла к своему месту, взрослый мужчина, сидящий рядом, увидел меня
и смутился, начал смотреть в пол. В этот момент я почувствовала себя увереннее, потому что поняла, что я тут в позиции силы. Понятно, что такие фразы, как «позиция силы относительно зрителя», звучат жестко, но тем не менее. После этого я расслабилась и страх исчез, потому что я поняла, что это мной сконструированная ситуация.
Что нравится и не нравится в создании подобного вида искусства?
Александра Тен
В видео-перформансе мне не нравится все, что происходит за кадром. Тяжело найти своего оператора. Поскольку я нахожусь непосредственно в кадре, от него многое зависит, и важно найти человека, который будет снимать так, как необходимо.
Это сложно из-за того, что многие не понимают, не осознают задачи и пытаются уйти в стандарты других, более коммерческих съемок. Сейчас моя личная боль — поиск оператора. Раньше мои работы снимал Тео Гаглойты, но теперь это невозможно, мы живем в разных городах,
и графики не стыкуются.
Я люблю момент обсуждения работ. Важно, что у тебя есть люди, которые могут тебе
просто дать какой-то совет, высказать критику. Это очень поддерживающая история.
Ну и сами съемки я обожаю. После выпуска из Школы Дизайна, я специально пошла учиться
в Школу Родченко, чтобы лучше изучить работу с moving image, включая техническую сторону процесса.
Алёна Саакян
Мне нравится быстрая ответная реакция: аплодисменты после перформанса — это одно из лучших впечатлений в моей жизни, мне кажется. Потому что ты моментально понимаешь, что людям понравилось.
На перформансе «Открытое тело» лавочки находились друг напротив друга, и зрители, по сути, стояли по кругу. Многие сказали, что им было даже интереснее наблюдать за реакцией зрителей, чем за перформансом. Было удобно, у каждого зрителя есть кто-то напротив, так он мог уловить реакцию — не как в театре или кинозале. Это важное замечание, потому что моя работа как раз предполагала изучение отношений аудитории и перформера. Здорово, что многие заметили отношения не только между собой и перформансом, но и между зрителями.
Мне бывает сложно одновременно и ставить перформанс, и быть перформеркой. Большую часть своих работ я снимаю сама, но те, в которых перформлю, доверяю снимать близким подругам-художницам. Я знаю, что могу доверять их видению, но иногда все еще сложно отпускать контроль над ситуацией.
Можете рассказать про процесс подготовки
к перформансу, как он происходит у вас?
Александра Тен
В начале идет много мыслительной работы. Я стараюсь проверить какие-то вещи на себе, посмотреть, как это будет выглядеть. Много смотрю музыкальных видео, ищу настроение, пишу тексты. Затем выбираю локацию и собираю команду. От физических данных тоже
очень многое зависит — от того, что ты можешь сделать со своим телом.
Сейчас я работаю над новым проектом, где будут задействованы другие люди. Я учусь плавать, чтобы лучше понимать, как тело реагирует в воде и как можно взаимодействовать
с жидкостью. Это очень поможет в работе с командой. Актеров брать я принципиально
не хочу. Ищу людей, которые умеют находиться под водой, но не привыкли к взгляду камеры. Мы пройдем несколько перформативных практик и все — для них это будет
единственная подготовка.
«Лучший кадр — всегда первый. Кино может эксплуатировать человека,
а перформанс нет. В него входишь честно, без страха»
Алёна Саакян
Сначала появилась идея. Она нашла свое завершение, и я начала искать перформерок, оказалось сложно. Я думала, что найду кого-то подходящего среди актрис, но практически никто из них не готов на такое раскрепощение, если это не фильм или перформанс очень известного режиссера. В итоге мне удалось найти перформерок среди танцовщиц современного танца и натурщиц, которые позируют для художественных школ.
Мы вместе собирались, репетировали, в процессе подготовки я уточняла какие-то моменты. Обычно я не ставлю четкие рамки и не прописываю перформеркам действия. Я скорее создаю ситуацию и обстоятельства, в которых девушка сама может понять, как бы она хотела действовать, и дальше она полностью предоставлена себе. Впервые я начала применять такой подход при съемках работы «и стала земля безвидна и пуста»: я просила перформерок какое-то время, не обращая внимания на камеру, воспроизвести действия, которые именно они совершают во время мытья. Так мы и нашли пластику, подходящую каждой из женщин.
Ни для кого не секрет, что современное искусство требует некоторой подготовки от зрителя, чтобы быть понятым. Каким должен быть ваш зритель?
Александра Тен
Я думаю, что зритель современного искусства — это человек, который готов осознавать где
и как он живет. Он готов смотреть на себя и на других. Готов исследовать и копаться в своих откликах на события, на то, что происходит в мире и в искусстве. Я не считаю, что человек обязан знать современных художников, приходя в музей. У него должно быть просто желание действительно понять что-то лично для себя. Это огромная сила искусства — смотреть внутрь себя и я в нее верю.
Алёна, у тебя есть чувство, что твои работы должны дать зрителю что-то, какое-то особое ощущение?
Алёна Саакян
Да, определенно. Я много думала о том, почему создаю работы, какая у меня интенция к этому, и поняла, что мне хочется, чтобы весь мой опыт был разделен. Вся практика основана на личных переживаниях. Я стараюсь брать свой опыт за основу, потом универсализировать для того, чтобы он нашел в ком-то отклик.
«Мне хочется, чтобы весь мой опыт был разделен«»
Мне многие люди говорили, что им знакомы чувства, о которых я рассказываю, и они смогли по-новому взглянуть на те или иные вещи после просмотра. Это самое приятное, что можно услышать, и я понимаю, что я делаю то, что действительно работает.
Понятно, что форма, к которой я это привожу, ценна не только содержанием, но еще
и визуальной составляющей, аудиальной. Поэтому это может восприниматься просто как профессиональная работа. Но имея похожий опыт, зритель получает еще большее впечатление.
Как думаете, какие изменения произошли в искусстве перформанса за последние 20 лет? Меняется ли фокус художников, меняется ли стиль высказываний?
Александра Тен
Конечно, стиль меняется. XXI век начался с больших потрясений, которые изменили облик городов. Цифровизация и развитие технологий меняют темы. Сейчас мы живем в гибридном городе. Виртуальное пространство очень хорошо встроено в физическое. Последняя работа, которую я представляла на Cosmoscow как раз о технологиях и их влиянии на изображение. Достаточно просто приукрасить картину того или иного пространства, поэтому наше восприятие реального может искажаться, рябить. Было интересно поработать с технологией greenscreen.
Алёна Саакян
Естественно, перформанс сильно видоизменился и расширился с приходом технологий. Сейчас много работ, созданных в интернет-пространстве или на стыке. Перформеру уже даже не обязательно обладать физическим телом. Это расширило и визуальное поле,
и круг тем, с которыми работают авторы.
Не менее важно и то, что перформанс деполитизировался и стал ближе к эстетике.
Сейчас много политактивистских акций, но меньше радикальных работ именно в поле перформанса. Как будто утихла реакция на травму и изменились способы ее проживания,
и подобного тому, что делали Венские акционисты, в ближайшее время не будет.
Это, безусловно, в том числе связано с новыми стандартами этики, не позволяющими трансляцию определенных уровней жестокости, но и интенций к подобным акциям как будто стало сильно меньше.
Расскажите, что вас удивило за последнее время?
Александра Тен
Я начала заниматься танцами, панкингом. И когда мы начали представляться, то оказалось, что со многими у меня есть точки пересечения. Там были продюсеры, актеры, дизайнеры — люди из креативной индустрии. Это интересно: как твой лайфстайл может привести к тому, что казалось новым, но на самом деле оказывается близким и спокойно встраивается
в жизнь.
Работа, которая всегда поражает, и к которой я часто возвращаюсь — «Human Mask» Пьера Юига, которая была снята после цунами в Фукусиме и катастрофы на АЭС Здесь появляется образ обезьяны с лицом-маской. Это вызывает множество эмоций: ты видишь человеческое лицо, с нечеловеческими движениями. Недавно я показывала эту работу на лекции, и половина зала ушла после просмотра. У многих она вызывает сильный дискомфорт, но именно поэтому она так ценна. Для меня — это одна из самых серьезных работ о природе человека и размышление о мире, в котором мы живем.
Алёна Саакян
Если говорить про искусство, то я очень люблю фотографку Франческу Вудман. Я недавно купила ее большую книгу. Она в основном делает автопортреты, очень впечатляющие.
Я читала ее биографию и узнала, что она умерла в 21. То есть все то огромное количество фотографий и работ, которые я все эти годы знала, она сделала по сути за то время, что я уже прожила. И потом она выпрыгнула из окна. Меня поразило, что уже в таком юном возрасте она создала работы, которые затем очень сильно повлияли на феминистское искусство,
и искусство в целом.
Я поняла, что меня больше всего удивляет и впечатляет внезапная красота в чем-то бытовом. У меня даже есть предложение в Artist Statement: «Мои работы — это наблюдение
за процессами, которые происходят повсеместно, но могут быть незаметны из-за их привычности». Мой способ работы — замечать, наблюдать, а затем переводить этот опыт
в работу.
Я очень хорошо запомнила один эпизод: я выходила из уже закрывающегося метро
и поднималась по лестнице, а там мыли ступеньки. Вся лестница была в пене, она лилась вниз потоками прямо ко мне под ноги. Я шла по этим ступенькам и думала «вау», я сейчас внутри видеоарта Синего супа. Вот это было магически.