Мифы о текстиле: развеиваем стереотипы о медиуме вместе с художниками выставки «Нити» в Ruarts Foundation
Выставка «Нити» открылась в Ruarts Foundation в начале лета и стала, пожалуй, самым запоминающимся текстильным проектом этого года. Работы более 30 художников соединились в масштабное высказывание, которое переосмыслило привычные ассоциации и позволило посмотреть на медиум под другим углом.
В завершение выставки мы поговорили с художниками о стереотипах, связанных с текстилем и обсудили, как меняется отношение к ним в современном искусстве.
Текстиль, традиционно ассоциирующийся с теплом и уютом, раскрывается на выставке с совершенно иной стороны. С внутренними переживаниями особенно резонируют работы, в которых авторы исследует коллективные травмы — семейные, исторические или культурные — понятные абсолютно каждому из нас. Художники словно ведут диалог с культурными стереотипами о текстиле как символе комфорта и безопасности, показывая, как этот материал может помочь осознать и прожить сложные эмоции, справиться с травмами, лучше понять себя.
О таком интимном способе взаимодействия со зрителем мы поговорили с Катикой и Алисой Горшениной.
Катика, «Нероли, секс и орхидеи»
Как вы считаете, важно ли зрителю испытывать негативные или болезненные эмоции при взаимодействии с арт-объектом?
Я думаю это важно, если художник ставит перед собой такие задачи. Странно и дико если художник хотел порадовать, а людям «больно» смотреть. Тогда где-то что-то пошло не так.
Возможен ли тандем художника с психологом/психотерапевтом в процессе создания работ?
В этом году я стала победительницей грантовой программы фонда Ruarts и как раз сейчас активно работаю именно над таким проектом, для будущей выставки «Навязчивые мысли» в пространстве Фонда. За каждой работой к этому проекту идут активные сессии с психиатром, который профессионально рассматривает произведения и дает свои комментарии.
Каково это — материализовывать травму?
В первую очередь, это осознать свою травму, увидеть ее. И второе — это смелость рассказать, поделиться. И априори (как сыр в чизбургере) иметь мастерство и навык сделать это «понятно». В целом это: труд и смелость.
Как меняетесь вы и ваше творчество в процессе рефлексии?
Боюсь, что это можно оценить лишь со временем, посмотрев на практику целиком, со стороны. Находясь внутри ее, я лишь могу фиксировать отдельные детали и моменты изменений. Конечно, мне кажется, что я начинаю что-то понимать лучше и расту. (А вдруг, уже потом окажется, что я просто падала в бездну безумия).
Почему вы выбрали текстиль в качестве медиума?
Склад моего характера подтолкнул меня к этому выбору. Я люблю «тактильное» и кропотливое.
С чем ассоциируется текстиль у вас?
С детством, с нежностью, с вдумчивостью.
Совпадает ли эти ассоциации с темой вашей работы?
Я работаю на противопоставление тактильного и табуированного. «Уютизация жизненного» — так бы глобально я назвала свою практику.
Алиса Горшенина, «Коробка в форме сердца»
Как вы считаете, важно ли зрителю испытывать негативные или болезненные эмоции при взаимодействии с арт-объектом?
Я не могу судить о важности того, что испытывают зрители, вступая в контакт с искусством, в том числе с моим, потому что считаю это очень индивидуальным, личным. Каждый сам для себя определяет степень важности тех или иных эмоций.
Могу сказать, что меня радует, когда зрители испытывают какие-либо эмоции от моих работ. Это говорит о том, что работа откликнулась, задела что-то внутри человека, и для меня это очень важно и ценно. Помню, что раньше, когда я училась в художественной школе, меня будто пытались убедить, что искусство — это что-то светлое, призванное лишь радовать. Позже, когда я выросла и окончательно связала свою жизнь с искусством, поняла, что — это область для любых эмоций, в том числе для негативных и болезненных. Безусловно искусство не может заменить профессионального психотерапевта, но может стать дополнительной опорой. Снять стигму с чего-то, подсветить проблему, нормализировать те или иные чувства, побудить к самоанализу.
Возможен ли тандем художника с психологом/психотерапевтом в процессе создания работ?
Для себя не могу представить такую практику. Мне важно, чтобы на уровне формирования концепции были использованы только мои мысли, чтобы это был глубоко личный процесс, индивидуальный. Я готова допустить посторонних людей только для реализации каких-то технических моментов.
Иными словами, представить такой тандем я могу, но не в моем случае.
Каково это — материализовывать травму? Как меняетесь вы и ваше творчество в процессе рефлексии?
Не помню момент, когда я сделала это в первый раз, и что я тогда чувствовала.
Наверно что-то вроде освобождения. Я очень открытая художница, в том плане, что мои работы иногда до неприличного откровенны, и я тем самым будто оголяю то, что сидит внутри. Я имею возможность это потрогать, отойти подальше и посмотреть со стороны или наоборот приблизиться. Еще мне кажется, что я не столько материализую, сколько одушевляю свои чувства. Будто я желаю с ними откровенного диалога, который может помочь.
Когда я только начинала свой путь, то была более закрытой, образы были более абстрактными, далекими от их создательницы. Но со временем я поняла, что мне ближе другой подход, в котором я сама становлюсь частью работ, говорю через них о своей жизни, о своих переживаниях. Сейчас в целом мое искусство — это сборный портрет человека и его чувств, точнее ее.
Почему вы выбрали текстиль в качестве медиума?
Я пришла к текстилю методом проб и изучений различных материалов. Начала шить еще во времена студенчества, не зная о том, что текстиль уже давно является материалом для огромного множества актуальных художников и художниц.
На самом деле, я до сих пор много экспериментирую и ищу новые материалы для себя, но неизменным остается то, что большая часть моих произведений создана из текстильных материалов.
Мне кажется, я просто почувствовала, что это мой материал. Не могу сказать, что я умею шить технически, по выкройкам, на машинке. Чаще всего шью вручную, и мне очень нравится этот процесс. Никогда не знаешь, как сможешь совладать с той или иной тканью в этот раз. Это всегда вызов, как сшить нужную форму. Чаще всего я шила что-то антропоморфное, позже начала обращаться и к другим природным формам — растениям и животным. И сейчас, в целом, не ограничиваю себя, ни в материалах, ни в том, что можно из них сделать.
С чем ассоциируется текстиль у вас? Совпадает ли эта ассоциация с темой вашей работы?
Текстиль — это что-то мягкое и хрупкое. При этом искусство, созданное из текстиля, не всегда говорит на языке мягкости и хрупкости, и мне это очень нравится. Мне нравится словосочетание «мягкая сила», думаю оно подходит к ряду моих текстильных работ.
Текстиль — это что-то уязвимое и не вечное. Это не живопись, не мрамор, который может пережить не одно столетие. Текстиль — сложный материал, его сложно выставлять, сложно хранить и сохранять. И в этой сложности его ценность. Осознание того, что что-то не навсегда, добавляет особой окраски и для меня, как для художницы, которая работает с текстилем и для зрителей, которые с ним соприкасаются.
Работа с текстилем веками воспринималась как исключительно женское ремесло и «низшее» творчество. В период расцвета феминистского движения, искусство шитья и рукоделия обрело новую жизнь, но по-прежнему противопоставлялось «мужским» практикам. Миф о том, что с текстилем работают только женщины еще долго витал в воздухе и стал рассеиваться только в последние несколько лет.
Выставка «Нити» ломает эти стереотипы, показывая, что текстиль как медиум открыт для всех, вне зависимости от пола. Мужских работ здесь не меньше, чем женских, а их темы настолько универсальны и разнообразны, что само понятие «гендерных границ» становится очень условным.
О том, как текстиль открывает новые возможности для художников-мужчин, мы поговорили с Виталием Тюрликом.
Виталий Тюрлик
Как вы считаете, чем отличается женское текстильное искусство от мужского? Уместно ли, в целом, данное сравнение и по каким критериям сравнивать в таком случае?
Честно говоря, я не делю текстильное искусство на женское и мужское, а руководствуюсь принципом «нравится» или «не нравится». Так как 90 процентов того, что я вижу, мне не нравится — подобное деление для меня бесполезно. Соответственно, я не пытаюсь сравнивать или вырабатывать какие-либо критерии.
Когда и почему вы в первый раз решили использовать текстиль в качестве основного медиума при создании работы?
Еще в школьные годы я часто брался за иголку и нитку по необходимости: приходилось пришивать оторвавшиеся лямки у рюкзака. А летом 2000 года (кажется) в детском лагере «Лесные дали» я ходил в кружок, где можно было выжигать и шить маленькие мягкие игрушки по готовым лекалам. Одну такую игрушку в виде черепашки я привез домой, и она до сих пор хранится у моей матери. Получается, это моя первая текстильная работа.
Во взрослом возрасте я стал заниматься ручной вышивкой, для которой использовал тонкую хлопковую ткань из IKEA в качестве основы. Вышивкой я занимался с конца 2019-го, а уже весной 2022-го купил небольшую швейную машинку, чтобы сшивать остатки и обрезки тканей: это позволяло экономить заканчивающиеся материалы. Мне показалось, что тканевые обрезки разных цветов, сшитые в одно целое, смотрятся любопытно — по сути, это готовый текстильный коллаж. В конце лета 2022-го года мой друг и его девушка уехали из Москвы и оставили мне несколько сумок ненужных вещей. Это был различный масс-маркет типа H&M, Zara, Pull&Bear. Я решил поэкспериментировать, взялся за ножницы и в сентябре-октябре сделал свои первые текстильные работы. В общем-то, я специально не интересовался текстилем и не выбирал для себя медиум, а попросту использовал то, что было доступно и не требовало особых умений. Например, работать так с камнем или деревом было бы невозможно.
А вот подбирать материалы для работы я сразу начал вполне осознанно, ориентируясь на б/у вещи и старые, часто советские ткани. Во-первых, и того и другого вокруг в избытке, а, во-вторых, приятно задействовать ненужные, отслужившие предметы.
Мы привыкли видеть текстиль в интерьере с самого детства: чего только стоят ковры на стенах, которые уже стали частью нашей идентичности. Но можем ли мы представить мягкую ткань частью объемных инсталляций?
Работы, представленные на выставке «Нити», выходят за рамки двухмерной плоскости, словно оживая в галерейном пространстве. Они вовлекают зрителя в почти физическое взаимодействие, позволяя увидеть фактуру арт-объектов с разных сторон, ощутить масштаб и форму так, как это невозможно с плоским полотном на стене.
О том, как текстиль становится неотъемлемой частью пространства и формирует с ним связь, мы поговорили с Дмитрием Цветковым и Варварой Гранковой.
Дмитрий Цветков, серии «Мягкая музыка I», «Мягкая музыка II»
Как формируется связь между вашим арт-объектом и пространством?
Я полностью убежден, что произведения надо отпускать из мастерской, точно так же, как птиц в небо весной из клетки. В галереях, музеях, важных коллекциях у них начинается новая жизнь. Мои работы радуют меня, когда попадают в значимые и нужные места. Иногда я хожу к ним на свидания; так, например, я пошел посмотреть свою работу «Мягкая родина», которая является частью коллекции Фонда Ruarts. Я создал ее специально для галереи Ruarts и не видел более 12 лет. Я отчетливо помню волнение, с каким шел на выставку в Фонде на свидание со своим произведением. Это было не похоже ни на что, что я чувствовал с любой красавицей в моей жизни. Я даже надел белую рубашку и начистил туфли по этому случаю. Это было глубоко трогательно и романтично.
Удобен ли текстиль при создании объемных произведений? С какими сложностями вы столкнулись в процессе работы?
Я паук-рукодельник, который испытывает глубокую страсть к тканям, шитью и всему, что с этим связано. Распространено заблуждение, что это исключительно женское дело. На самом деле первыми законодателями моды были войны, а не дамы. Они красили ногти, волосы, делали татуировки и надевали вычурные одежды, готовясь к бою. Первым человеком, который надел мех, был легендарный герой Геракл. Убив Немейского льва, он носил его шкуру как свидетельство своей доблестной силы. В отличие от масляной живописи, скульптуры или мозаики, для которых требуются краски, растворители, холсты, материалы и мастерские, воздушная ткань ничего не требует: она вольная, прекрасная, хорошо льется, струится, работать с ней достойно и приятно. Мне это нравится, это мое. В работе с тканью нет никаких сложностей. Я могу сочетать меха с шелком, тафту с жемчугом, сукно с гипюром — возможности безграничны и могут принимать самые изысканные формы, все зависит от видения художника. Важно отметить, что то, что я создаю, — это не просто текстильная работа, это форма искусства.
Варвара Гранкова, «Звенья одной системы»
Как формируется связь между вашим арт-объектом и пространством?
Работа с пространством — один из самых основных моих художественных интересов. Масштабные инсталляции предлагают зрителю быть в точке здесь и сейчас, ведь изображения таких объектов не могут в полной мере передать его эффект.
Удобен ли текстиль при создании объемных произведений? С какими сложностями вы столкнулись в процессе работы?
Я очень люблю работать с текстилем и одеждой, потому что это потрясающе гибкий материал. Он может быть плоским и объемным, принимать любые формы и линии. Основная сложность, с которой я сталкиваюсь, — это прочность конструкции. Чаще всего я работаю с металлическими и деревянными конструкциями для создания своих работ, в этот раз попробовала новый материал, и не могу сказать, что полностью довольна результатом. Но, все в копилку опыта.