Суздаль — город-открытка с церквями, монастырями и колокольнями. Классический маршрут по нему отточен: Кремль, Музей деревянного зодчества, Рождественский собор. Но к этому привычному путешествию легко добавить новый акцент и превратить его в арт-приключение. Мы предлагаем совместить изучение древней архитектуры с погружением в локальные художественные процессы.
Сегодня расскажем о двух выставках в местных арт-пространствах. Первая точка на карте — «Коллайдер» и выставка «Звездоцветение», о которой мы поговорили с художником Гарикком. Стоит немного пройти — и вы уже в «Ларце» на выставке «Искра», о которой нам рассказала куратор Вероника Ушакова.
Точка №1. Коллайдер: цифровая сказка в купеческом доме
Рядом со стенами Александровского монастыря находится старинный купеческий дом. Его резные наличники обманчивы: за фасадом скрывается высокотехнологичное пространство «Коллайдер» со стенами-экранами и зеркальными полом и потолком. Мультимедийная платформа открылась только в этом году и уже представила несколько проектов.
Сейчас здесь можно ненадолго убежать от повседневной суеты на выставку «Звездоцветение» — иммерсивную вселенную, рожденную фантазией суздальского художника Гарикка.
Маршрут похож на квест. Сначала вас встречают керамические роботы и живописный холст во всю стену, а затем начинается настоящая сказка. Под специально написанную музыку местного композитора Никиты Ложкина на стенах рождаются и движутся образы героинь, цветов и звезд. Они переплетаются в трогательную историю о детском ощущении чуда. Художник Гарикк дал нам несколько ключей к пониманию «Звездоцветения», заглянуть в которое можно до 15 февраля.
Откуда родилась идея «Звездоцветия»? Была ли у нее точка отсчета?
Я недавно занялся диджиталом. Изначально это были просто арты на тему, которая меня волновала — надежда и страх перед будущим. Позже я попробовал делать анимацию, и меня это очень затянуло. Я вспомнил о своей давно забытой мечте — создать Вселенную со своим миром и лором в виде анимации. В это время пришел Саша (Александр Дергунов, куратор выставки), и началась работа над «Звездоцветением». Название появилось в процессе производства: оно соединяет проводников всей выставки и моего творчества — цветы и судьбоносные звездочки.
Какое влияние оказывает пространство Коллайдера (стены-экраны, зеркальный пол) на содержание и смысл выставки? Как проходила работа с ним и были ли сложности?
Как я уже сказал, видео создавалось специально под «Коллайдер», отсюда некоторая орнаментальность и композиционность; некоторые вещи приходилось менять в угоду формату экранов. Были незначительные сложности, так как это мой самый большой формат в диджитале, но благодаря команде все прошло хорошо.
Здесь есть две стороны: с одной — я как художник передавал свою мысль и оформлял ее в такой визуал; с другой — как режиссеру и создателю этого мира мне хочется погружать зрителя именно в этот мир, его историю, его (самое часто используемое мною слово) вайб. Этому, конечно, сама комната с экранами очень помогает.
Центральные образы вашей выставки — девочки, звезды, цветы — кажутся одновременно личными и универсальными. Что они выражают для вас?
Эти образы — люди, находящиеся в момент, когда к ним пришла звездочка надежды, рассеивающая страх перед будущим. Они разные и показывают, какие разные чувства испытывают люди в ожидании будущего. Один человек его боится, поэтому встречает звездочку надежды со слезами счастья; другой страшится, но настороженно достает свой клеймор в надежде, что он принесет ему спасение. В конце нас встречает фигура, буквально слившаяся со звездочкой, которая приглашает нас в это будущее, говоря о том, что так или иначе оно неизбежно.Цветы я изображаю давно — для меня это почти как собственный маскот. Несколько лет назад я прочитал Бодлера «Цветы зла» и подумал, что хочу работать с большими, более абстрактными темами: добро и зло, горе, любовь, надежда. Заодно я проиллюстрировал для себя «Цветы зла» — так они появились в моей жизни как спутник.
Что, как вам кажется, может ускользнуть от беглого взгляда, но является важной частью замысла?
Честно говоря, помимо основного сюжета я заложил много отсылок — к поп-культуре, интернету, религии. Мне бы очень хотелось, чтобы люди их нашли. Не буду говорить, какие именно, но даже после медиации по выставке люди могут самостоятельно отыскать различные «пасхалки».
Выставка балансирует на грани: цифровое и тактильное, статика и движение, детская легкость и глубокая символика. Для чего вы используете эти противоречия?
В выставке вообще мелькает момент застывшего времени — это мгновение, которое превращает настоящее в прошлое, а будущее неизбежно наступает. В видео тоже запечатлен этот момент.
Поэтому мне не кажется, что это противоречие. Одно дополняет другое: зал с картиной и застывшими цветами помещает нас в момент. Я хотел, чтобы у гостей возникало ощущение, как будто они проснулись после сна и уже оказались в этом моменте.
Какой отклик — будь то эмоция, ощущение или мысль — вы бы хотели получить от зрителя?
Постоянно получаю от людей радость и вау-эффект — это, конечно, понятно. Основная мысль, которую я проговаривал выше: думаю, мои переживания о будущем находят отклик у многих, и эта выставка помогает развеять страх.
«Звездоцветие» выглядит как начало большой сказочной саги. Планируете ли вы продолжение истории звездочки?
Мне бы очень хотелось верить, что эта вселенная продолжит жить, развиваться, исследовать и озвучивать новые темы в виде анимации.
Как и цветочки, некоторые формы можно увидеть и в других моих произведениях. Возможно, ту же звездочку мы увидим в новом воплощении или в другой истории.
Точка №2. Ларец: искра советского авангарда
Всего несколько минут неспешной прогулки от «Коллайдера» — и вы в «Ларце». Это историческое деревянное здание XIX века с уютным двориком, из которого открывается живописный вид на реку. Атмосфера старины здесь становится контрапунктом смелым художественным жестам.
До 10 декабря в «Ларце» можно исследовать советский печатный авангард на выставке «Искра». Стены пестрят обложками журналов, и каждая из них на выставке оказывается не менее важна, чем работы именитых художников. Повседневное искусство дизайна периодики, созданное неизвестными художниками-оформителями, вступает в смелый диалог с полотнами Михаила Тарханова, Виктора Цоя, Георгия Гурьянова и других.
Экспозиция выстроена как серия визуальных открытий. Каждый зал предлагает новую призму, через которую можно взглянуть на историю печати: цвет, портрет, движение. Выставка проводится в рамках Биеннале частных коллекций, а в сокровищнице МИРА хранятся тысячи наименований печатных изданий, ставших ее основой. Куратор «Искры», Вероника Ушакова, рассказала нам, как рождалась выставка.
Почему был выбран именно этот образ для названия выставки?
1920-е и первая половина 1930-х годов, в первую очередь 1920-е, — это удивительное по плотности художественного энтузиазма время. Это время острой и срочной необходимости оформления новой жизни нового государства — СССР. Рупором и инструментом страны было изобразительное искусство. Государству нужен был новый облик, новый костюм во всех его многообразных деталях и нюансах, охватывающий все сферы жизни и ее нового устройства, и все силы были брошены на то, чтобы создать его как можно скорее и сделать убедительным. Это был короткий, но предельно насыщенный, искрометный период колоссальных художественных поисков и экспериментов, который оставил нам то наследие, которое можно увидеть на выставке.
Из тысяч печатных объектов в коллекции центра Мира на выставке представлено чуть более 500. Какими были главные критерии кураторского отбора?
Конечно, мы хотели показать самые эксцентричные образцы. В нашей коллекции периодика исчисляется более чем 15 тысячами экземпляров, среди которых нет ни одного случайного. Каждый номер на экспозиции — результат критического, кропотливого отбора и совместных обсуждений художественной ценности обложки.
500 журналов на выставке — это попытка «снять сливки» с остальных 15 тысяч, но она не до конца удалась. В 1920–1930-е годы действительно было невероятное изобилие выдающихся оформительских решений, и выбирать было трудно. Это могли быть иные 500 или еще другие 500. Получился скорее интуитивный и образный ряд близких сердцу вещей; это наш первый опыт работы с периодикой как с самостоятельным жанром.
На какие обложки или картины стоит особенно обратить внимание? Почему?
Задачей выставки было показать панораму. В этом и состоит прелесть и уникальность рассматриваемого периода и жанра. Конечно, печатные издания впечатляют своей «массой», если можно так выразиться. Интересно смотреть на них в динамике: как меняются цвет, шрифты и композиционные решения, внутренний образный строй обложек от издания к изданию или в рамках одного журнала от года к году. Выделить отдельные образцы, безусловно, можно, но наша выставка — тот самый случай, когда обложки нужно воспринимать единым пятном, большим целым, которое еще не было воспринято и изучено в нашей стране, да и в мире, всерьез.
На выставке представлены работы анонимных художников-оформителей. С какими работами безымянных авторов мы знакомимся на экспозиции и как они коммуницируют с произведениями известных художников?
Мы знаем крайне мало как про художников-оформителей, так и про людей, которые отдавали заказы и принимали решения в отдельных изданиях и издательствах. Да, всем хорошо знакомые и полноценно изученные художники «высшей лиги» — Родченко, Ган, Лисицкий, Телингатер, Клуцис — тоже оформляли журнальные обложки, и о них нам многое известно. Сотни, если не тысячи, остальных фамилий, как правило, даже не указанных внутри издания, остаются неопознанными. Одной из задач выставки как раз было наглядно показать зрителю, что круг выдающихся художников печатного авангарда и конструктивизма намного шире десяти или двадцати известных имён и фамилий.
Что общего между визуальным кодом журнального советского авангарда и, например, работами Тарханова, Гурьянова, Цоя и других , которые также представлены на экспозиции?
Подобный вопрос заслуживает многочасового ответа, целой лекции на тему внутренних оснований и единого энергетического потенциала, который лежит в основе искрометного, взрывного, гигантского явления самовыражения художественной свободы в 1920-е годы и андеграундного, безусловно не менее свободного по своей творческой энергетике, ленинградского искусства 1970–1980-х годов. Последнее составляет значительную часть коллекции МИРА. Выделяя главное — а именно суть того, почему мы обратили внимание и собрали за годы формирования коллекции эти работы, — хочется отметить колоссальную свободу самовыражения и неограниченные, неповторяющиеся решения, которые по своему внутреннему запалу и внешнему эксцентризму воплощения совершенно родственны. Ничего подобного не было более нигде в мире.
Если отвлечься от важной миссии сохранения памяти, что вы как куратор хотите, чтобы современный зритель почувствовал на этой выставке?
Радость и гордость за хрупкое, чудом сохранившееся бумажное наследие нашей страны, в котором можно черпать неиссякаемое вдохновение ещё ни одно столетие вперед.
Но на этом путешествие не заканчивается. Спуститесь на цокольный этаж «Ларца» — там вас ждет еще один сюрприз. У самых подпорок здания лежат телевизоры, на которых можно послушать о самом «Ларце» и сообществе МИРА. А пройдя дальше, вы увидите макет арт-Суздаля будущего — здесь отмечены не только действующие площадки центра, но и те, в которые мы сможем заглянуть совсем скоро.
Точка №3. Аквариум: будущее и настоящее Суздаля
Арт-ландшафт Суздаля продолжает расширяться. В октябре творческое сообщество МИРА открыло «Аквариум» — первую в городе круглосуточную выставочную площадку под открытым небом.
Прозрачный стеклянный павильон стал точкой пересечения искусства, зрителя и города: в его стенах отражаются древние храмы, рождая диалог эпох. Пространство стирает границы между прошлым и настоящим, позволяя современному искусству буквально жить в исторической среде.
Первой работой в «Аквариуме» стала скульптура Аллы Перовой «Дыхание земли». Фантастический гибрид цветов, грибов и лиан из металла и тканей медленно вращается внутри стеклянного куба, напоминая живой организм с другой планеты. Увидеть эту пластичную форму, вдохновленную суздальским ландшафтом, можно до 22 марта 2026 года.
Современное искусство становится неотъемлемой частью культурного ландшафта Суздаля. Проекты в «Коллайдере» и «Ларце» демонстрируют два разных подхода: цифровую иммерсивную сказку и камерное историческое исследование. Эти площадки позволяют увидеть Суздаль не только как хранителя древностей, но и как пространство для живого художественного процесса. В этом городе современное искусство ведет прямой диалог со старинной архитектурой, открывая для нас новые смыслы и маршруты.
