И наслаждаемся эстетикой каждого кадра.
Паоло Соррентино – великий итальянский режиссёр нашего времени. Придя на смену таким мастерам кино, как Федерико Феллини и Микеланджело Антониони, он создаёт собственные шедевры. Его работы полны горько-сладкой тоски по безвозвратно ушедшей молодости и изобилуют отсылками к произведениям художников Ренессанса и других, более поздних периодов в искусстве.
Сложно обойтись без аллюзий и реминисценций, снимая кино в Италии. Место действия «Молодого Папы» по большей части разворачивается в Ватикане. Правда, Соррентино пришлось отстраивать собственное теократическое государство – настоящий Ватикан отказался от сотрудничества. И вот персонажи сериала, пряча зажигалки в складках богатых одеяний, проходят мимо скульптуры Пьеты, едва цепляясь взглядом за полотна Тициана. Режиссёр не столько напоминает нам об искусстве, сколько играет с ним, и поэтому мы видим Папу и кардиналов как сошедших с холстов героев религиозных сюжетов.
В качестве оператора Паоло Соррентино пригласил Луку Багоцци, который принимал участие в других работах режиссёра: «Великая красота» и «Молодость». Именно ему мы обязаны живописным кадрам, выстроенным по всем законам живописи: цветовая гамма, перспектива и композиция. Разберём на примерах.
Венера с купидоном, кажется, подходит здесь лучше всего. Они похожи композиционно и немного по колориту. Творение Тициана было выбрано неслучайно: этот выдающийся мастер эпохи Возрождения прекрасно работал с цветом и светом. Хоть в фигуре персонажа и отсутствует та плавность линий, которая присуща самой Венере, можно заметить линии силуэта, схожие с органистом.
Разведённые в стороны руки Джуда Лоу сразу заставляют вспомнить о распятии. Выбор пал на работу Понтормо из-за композиции и плавности линии. В обоих случаях ось построения несколько смещена влево. И там, и там люди тянутся к телу, которое проносят через толпу.
Здесь мы видим прямую аллюзию на самое знаменитое произведение, находящееся в соборе Св. Петра – «Пьета» Микеланджело. В сериале эта аллюзия существует в двух вариациях: когда герой Джуда Лоу падает в обморок и в сцене видения, где женщина держит на руках мальчика, но зрителю непонятно, мёртв он или просто спит.
Величие Девы Марии, её возвышающаяся над всеми фигура, это благоговение и даже страх, которые испытывают святые у её ног, – всё это очень напоминает «коленопреклонения» перед Папой. Ленни Беллардо заставляет припасть к его ногам, вынуждает покориться. Это и контраст, и сходство: Дева Мария возносится на небо, как Папа Римский возносится над всеми в католическом мире.
Небольшая сцена, в которой монахиня, обмыв тело Ленни – Папы Римского – совершает грех самоудовлетворения. Как и святая Тереза, она соединяет в себе плотское и духовное начало.
Выстроенная перспектива и композиционное расположение фигур в кадре напоминают одно из самых знаменитых произведений Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Фигура Джуда Лоу находится почти по центру, свет в кадре распределяется как на картине, а перспектива заставляет нас предположить, какой была бы Тайная Вечеря, будь у Христа не двенадцать учеников, а в два раза больше.
Папа Павел III любил Тициана, равно как и Паоло Соррентино. В этом портрете больше всего интересна проработка деталей одежды, колорит и то, как передана роскошь и статусность самого Папы. Тициан работал при Папском дворе, именно поэтому в костюмах, цветовой палитре, роскоши церковных облачений сериала мы находим отзвуки его работ.
Влияние Тициана можно увидеть и в этом кадре, только на этот раз главную роль играет свет. Художник разрабатывал его на протяжении всего своего творческого пути, пытаясь создать именно ту светотень, которая подчеркнёт достоинства портретируемого.
Без лишних слов: распятый Джуд Лоу на кровати – как распятый Христос.
